Новости и обзоры событий культурного Белгорода

В Белгороде отметили столетие Витольда Лютославского

12 ноября в Большом зале Белгородской государственной филармонии состоялся первый концерт абонемента «Виват, маэстро!». Симфонический оркестр БГФ под управлением Романа Реваковича (Польша) исполнил произведения В. Лютославского. Солист — лауреат международных конкурсов Лукас Генюшас (ф-но, Москва).

Этим концертом Белгород присоединился к международной акции чествования 100-летнего юбилея классика музыки ХХ века, чей вклад в польскую и мировую музыкальную культуру трудно переоценить. 2013 год объявлен в Польше «годом Лютославского», и по инициативе Польши в этом году в 40 городах 18 стран мира пройдёт более ста культурных мероприятий (в том числе, концертов), посвящённых польскому Мастеру.

Прошедший в Белгороде концерт из произведений В. Лютославского стал первым из четырёх, запланированных к исполнению — с той же программой, дирижёром и солистом — ещё в трёх российских городах (Ростове-на-Дону, Нижнем Новгороде, Уфе).

Исполнение симфоническим оркестром БГФ сложных симфонических партитур ХХ века случается достаточно часто, но концерт, программа которого целиком составлена из главных репрезентативных сочинений одного из «столпов» послевоенного европейского авангарда 2-й половины ХХ века, в Белгороде происходит, пожалуй, впервые.

Этот своеобразный «экзамен на зрелость» симфонический оркестр БГФ в юбилейный год своего 20-летия выдержал с успехом. И что приятнее всего отметить, зал был достаточно хорошо заполнен.

Программу концерта составили сочинения, представляющие различные периоды долгого творческого пути В. Лютославского: «Книга для оркестра» 1968 г. (зрелый период); «Малая сюита» 1950 г. (ранний период); «Цепи III» 1987–88 гг. и Концерт для фортепиано с оркестром 1988 г. (поздний период).

Витольд Лютославский прожил долгую (1913–1994) и насыщенную творческую жизнь, сохраняя — подобно И. Стравинскому — способность обновляться, не повторяя прежние находки.

«Книга для оркестра» была написана в то время, когда к композитору пришли устойчивая известность, слава и признание. 20-минутная оркестровая пьеса ярко демонстрирует индивидуальную композиторскую технику Лютославского, к которой композитор пришёл в конце 50-х гг., назвав её «контролируемой алеаторикой» (от лат «alea» — «игральная кость»; алеаторика — техника случайностей).

«Книга для оркестра» написана по заказу немецкого дирижёра Б. Лемана и ему же посвящена. Наряду с точно выписанной музыкой (battuta — исполнение под дирижёрскую палочку) она содержит эпизоды импровизационного характера, исполняемые оркестровыми группами или солирующими инструментами (ad libitum — исполнение свободное). «Книга» состоит из 4-х «глав» – разделов. Последний по протяжённости равен первым трём и содержит грандиозную кульминацию ad libitum.

Свойственное ещё довоенным сочинениям Лютославского стремление к персонификации тембров приводит в сочинениях послевоенного периода к их полной эмансипации. Музыку Лютославского характеризует большая музыкальная «плотность» — большая насыщенность музыкальными событиями в единицу времени, что уравновешивается очень ясными формами с точно просчитанными кульминациями.

Тембровая изобретательность его музыки завораживает и увлекает. Глиссандо и четвертитоновые «скольжения» у струнных и меди, пронзительные «выкрики» и пистолетные «хлопки» духовых, монологи, обрывы, наложения, вторжения, переклички, диалоги, бушующий хаос мира и одиночество безмолвия — всё это в музыке Лютославского ошеломляет и притягивает, вызывая желание слушать её вновь и вновь.

Наиболее традиционно на фоне зрелых и поздних сочинений Лютославского прозвучала «Малая сюита» в 4-х частях, три из которых — танцевальны. Сюита отразила увлечение композитора польским фольклором Мазовии, районаЗакарпатья, граничащего с Чехией и Украиной. В Сюите использованы польские танцевальные наигрыши и отразились наблюдения композитора над манерой исполнения народных музыкантов.

«Цепи III» — последнее из трёх сочинений с аналогичными названиями, в которых, как писал композитор, воспроизведена форма т. н. «цепного типа», составленная из коротких — от десятков секунд до нескольких минут — «секций», отличающихся по тембровым, фактурным и мелодико-гармоническим характеристикам.

К этому небольшому 11-минутному сочинению всецело можно отнести слова исследователя творчества Лютославского И. Никольской: «Лютославскмий — представитель элитарной культуры ХХ века, той её французской ветви, которая связана с именами К. Дебюсси и И. Стравинского. Всех их роднит тончайшая филигранность письма, изысканность и совершенство в деталях и целом, поэтическая одухотворённость, очищенная от непосредственных жанровых влияний».

Совершенно неизгладимое впечатление в этой пьесе оставляет прекрасный, величественный, барочный аккорд оркестра тутти, аккорд-Гармония, аккорд-Храм, который воздвигается из Хаоса за секунды до окончания пьесы и всё же успевает раствориться и исчезнуть в хаосе, как бы лишая слушателя последней утешительной иллюзии...

И, наконец, овацией публики было встречено исполнение самым «шопеновским» российским пианистом молодого поколения Лукасом Генюшасом (р.1990) 4-частного (части идут без перерыва) сложнейшего фортепианного Концерта, написанного в традициях «большого» романтического концерта листовского типа.

Написанный для выдающегося польского пианиста Кристиана Цимермана (р.1956) концерт отличается чрезвычайно виртуозной и доминирующей партией солиста.

Над четырьмя гранями формы концерта реет видение самого драматичного четырёхчастного шопеновского цикла — знаменитой Сонаты си-бемоль минор. Здесь и малотерцовая интонация, которая словно зигзаг молнии прорезает начало 1-й части, и унисонные вихри 2-й части (Престо), и интонационно-ритмические очертания темы траурного марша в двух последних частях.

Вновь предоставим слово И. Никольской: «Близость мировоззрения Лютославского к шопеновскому удивительна. Оба относятся к одному и тому же национальному генотипу; оба соприкасались с французской культурой (и в Концерте порой так хорошо слышны аллюзии из Дебюсси — Н.С.); оба обнаруживают тяготение к классической стройности архитектоники; оба стремились к тщательному отбору выразительных средств, а эмоции пропусками через строжайший эстетический фильтр».

И в заключение этих коротких размышлений о Лютославском трудно не согласиться с мнением уже цитированного лучшего исследователя его творчества об одном из самых сложных и глубоких композиторов ХХ века: «Подспудный драматизм, прорывающийся в остроте трагических звучаний; божественно красивые «созерцания», растворяющие время в пространстве; проникающая в душу интимность — таковы впечатления от музыки Лютославского, которую сам композитор считал “лекарством от одного из самых мучительных недугов человечества — одиночества”».